Новые виды данных требуют новых методов анализа. По мере того, как доступ к статистике становится всё более ограниченным, всё большее значение приобретают опросы и качественный анализ. Однако при использовании этих методик исследователи также сталкиваются с трудностями.
Кирилл Титаев из исследовательской группы при Университете Джорджа Вашингтона рассказал, что при интерпретации данных важно учитывать контекст. Местная культура может изменять значения слов, о чём важно помнить при контент-анализе, дискурс-анализе и семиотическом анализе в медиа и социальных сетях. Эти стратегии сбора данных применимы не только к России, но и к другим полузакрытым обществам, таким, как Китай или Иран.
В условиях автократии люди склонны к самоцензуре. Титаев предлагает в опросах или качественном анализе сосредотачиваться на повседневной жизни, а не на ценностях или убеждениях. Он рекомендовал задавать вопросы не о политических взглядах, а о бытовых тактиках поведения, таких, как предпочтения брендов или поддержка определённых сообществ.
Влад Сюткин из
Лаборатории публичной социологии* добавляет, что небольшие изменения в формулировке вопросов могут привести к различным результатам. Например, в России легче обсуждать мирные переговоры, чем напрямую говорить о войне. Он также отметил, что люди могут придерживаться, казалось бы, противоречивых взглядов: быть против войны, но при этом добровольно помогать раненым солдатам. Поэтому социологам важно использовать антропологические и этнографические методы, чтобы при качественном анализе данных лучше понимать сложных социальный контекст респондентов.
Представитель
Transparency International Russia** Владислав Нетяев рассказал о стратегиях выявления и анализа финансовых потоков из России. Нетяев и его коллеги используют различные источники данных: судебные решения, государственные обвинения, практики парламентского лоббизма и декларации чиновников. Так команда выявляет коррупцию, сговоры и уклонения от санкций в контексте вторжения России в Украину. Нетяев также упомянул ключевую проблему: как только власти узнают о расследовании, данные становятся недоступными.