Школьные уроки всё больше превращаются в пропаганду. Можно ли защитить учеников?

За последние 9 лет количество детей, обучающихся вне школ, выросло в 10 раз: с 17,9 тыс. школьников в 2016 году до 174,7 тысяч в 2023 году. Как отмечают эксперты, всплеск популярности альтернативного образования пришёлся на период COVID-19, когда ученики по всей стране переходили на удалённый формат учёбы.

Семейное образование — один из способов оградить детей и подростков от нововведений, которые происходят в школах с 2022 года: пропагандистские «Разговоры о важном», переписанный учебник истории, уроки «защиты Родины» вместо ОБЖ, урок «Семьеведения», «патриотические» уроки с участниками боевых действий.

Чтобы понять, какую роль семейное образование может сыграть в защите школьников от пропаганды, исследовательница «Коллективного действия» Людмила Рудакова организовала дискуссию. В ней участвовали независимый исследователь Пётр Сафронов, кандидат исторических наук и основатель «Новоколледжа» и «Новошколы» Сергей Чернышов*, администратор чата поддержки родителей, переходящих на семейное образование, авторка подкастов об альтернативном образовании Марина Фельдт, политик и политик, автор проекта «Не норма» Дмитрий Цибирёв*, педагог-психолог, участница движения «Мягкая сила*» (закрыто 1 декабря 2024 года), многодетная мама Варвара Новрузова, автор книги «Школа без страха. Как научить детей свободе» и проекта «Альтернативное образование в России» Алексей Семёнычев. Пересказываем основные тезисы обсуждения.

Самый уязвимый период для воздействия пропаганды — младший школьный возраст, а также два последних года детского сада. Уже с пяти лет дети эмоционально начинают воспринимать информацию, включая идеи, которые взрослые вкладывают в их сознание. Воспитатели и учителя часто становятся «вторыми мамами», и ребёнок принимает их слова как безусловную истину.
Критическое мышление у детей развивается позже, поэтому всё, что они слышат с пяти до десяти лет, они запоминают как базовые знания. Даже если им внушают, что «война — это хорошо, потому что это защита Родины», они не будут обсуждать это с родителями вечером. Эта информация просто оседает в их сознании.

Особенно опасно, когда воспитатели и учителя вводят пропаганду в повседневные уроки: русский язык или окружающий мир. Это происходит исподволь, без специальных занятий, но очень часто и эмоционально. В таких случаях я советую «бежать» от этих педагогов — не обязательно на семейное образование, но хотя бы к другому учителю, который не будет насыщать ребёнка пропагандой.

С подростками ситуация другая: они более критично относятся к словам взрослых, но, если пропаганда звучит со всех сторон, она тоже влияет. Поэтому важно обсуждать с ними острые темы, делиться своим мнением, помогать им развивать критическое мышление и выбирать надёжные источники информации. Однако, если между родителями и подростком есть сильный конфликт, он может обратиться к противоположным авторитетам: учителю, который активно пропагандирует военные ценности, или другим взрослым с диаметрально противоположными взглядами.

Важно понять, что воспитание и образование всегда были неразделимы. Идеология всегда была частью воспитания. Возьмём, к примеру, советский период: взращивание идеологически правильного человека было одной из главных задач школы. Это встроенность воспитания в образование никуда не делась. Даже если школа заявляет о нейтральности, она всё равно воспитывает.

Что касается роста популярности семейного образования, такая тенденция действительно наблюдается. Она берёт начало со времён пандемии COVID-19 и продолжается до сих пор. Семейное образование расширяется, но, откровенно говоря, нельзя назвать этот рост взрывным. Нет ощущения, что школы массово опустели, а семейное образование стало доминирующей формой обучения.

При этом важно учитывать контекст. Мы видим, что семейное образование привлекает всё больше людей, но причины, по которым семьи выбирают этот формат, очень отличаются. Идея, что домашнее обучение может стать спасением от идеологического воздействия, кажется мне переоценённой. Среди тех, кто выбирает этот путь, нет единого идеологического ядра. Это совершенно разные семьи с разными подходами.

И ещё один момент: одновременно с ростом семейного образования мы наблюдаем укрепление либерального подхода к обучению в некоторых государственных школах. Это подтверждает, что образовательная система становится более многогранной, чем кажется на первый взгляд.

Если говорить о статистике Министерства образования, то с 2016 года количество учеников, обучающихся на семейной форме, увеличилось к 2024 году в 12 раз. Сейчас это около 63 тысяч человек, что составляет менее 1% от общего числа учеников. Да, это действительно небольшой процент, но сам рост впечатляет: 12 раз за семь лет — это значительная динамика.

Мы работаем с родителями, которые только начинают путь семейного образования, и видим, что их запросы и мотивация несколько отличаются от тех, кто давно на этой форме обучения. У новичков часто возникают вопросы, которые не задают в крупных сообществах. Например, как организовать семейное образование в эмиграции, можно ли без рисков привезти ребёнка в Россию на каникулы. В больших чатах такие темы практически не обсуждаются.

Интерес к семейному образованию после недавних событий точно вырос, хотя общее число учеников на этой форме обучения остаётся небольшим. Но я могу точно сказать, что запросы, мотивации и решения людей, которые интересуются семейным образованием и переходят на него сейчас, обусловлены уже несколькими иными причинами. И пропаганда — одна из главных.

Количество родителей, которые выбрали семейное образование, действительно значительно увеличилось. Я сделала небольшой опрос среди таких семей и обнаружила, что большинство детей обучаются не дома с родителями, а через онлайн- или частные школы. Таким образом, семейное образование часто воспринимается не как самостоятельное обучение, а как альтернатива государственной системе без лицензирования. Основная причина выбора этой формы — нежелание, чтобы детей учили чему-то, кроме знаний. Также среди этих семей есть релоканты, для которых это способ сохранить связь с российским образованием.

Согласно исследованию МГПУ, проведённому по заказу Министерства просвещения, с 2018 по 2023 год количество детей на семейном обучении выросло в 12 раз — с 5000 до 63 700. Но это всего 0,4% от общего числа школьников. Однако это исследование небезупречно: в нём утверждается, что регионы-лидеры по семейному образованию включают Адыгею, Омск, Нижний Новгород и Крым — что вызывает вопросы.

Кроме того, официальной статистики по альтернативному обучению в стране нет, есть только данные о разнице между количеством детей школьного возраста и числом учащихся, которая составляет 1-3%. Многие из этих детей, как выяснилось, обучаются в частных школах, число которых увеличилось, особенно после ужесточения лицензирования в 2021 году.

Но важно понимать, что и частные школы могут быть далеки от либерального уклона. Многие из них придерживаются консервативных или даже архаичных подходов, как «Русская классическая школа».

Резюмируя: семейное обучение, где родители полностью берут на себя образовательный процесс, — редкость. В основном это частные школы, и среди них немало тех, что даже более подвержены влиянию пропаганды, чем государственные учреждения. Поэтому идеализировать семейное образование как способ избежать пропаганды не стоит.

Напомню, что у нас сейчас в стране по программам начального, основного и среднего общего образования обучается почти 18 миллионов школьников. На этом фоне доля детей, переведённых на семейное образование, остаётся незначительной. Даже если рассматривать это направление как тренд, оно останется скорее каплей в море.

Здесь возникает важный вопрос: различаем ли мы участие родителей в образовательной траектории ребёнка и его полное исключение из системы государственного образования? Последнее, по сути, невозможно. В какой-то момент детям всё равно придется выходить в систему — будь то российские государственные школы, частные учебные заведения, или же если речь идёт о релокации за рубеж. Но, учитывая крайне скромные масштабы частного образования в нашей стране — меньше тысячи школ и несколько сотен вузов, — этот путь массовым точно не станет.

Ещё один момент — непрозрачность, связанная с семейным образованием. Возьмём хотя бы так называемую «омскую аферу» 2019 года. Случаи, когда родители переводят детей на семейное обучение формально, но по факту используют бюджетные деньги для оплаты частных школ, явно указывают на проблему злоупотреблений. Вместо одной закрытой системы — государственной школы — у нас рискует появиться ещё одна, под названием «семейное образование», где никто толком не понимает, что происходит.
И последнее. Когда мы говорим о родителях, часто звучит тезис, что они якобы обладают достаточной компетентностью для организации процесса обучения. Однако опыт пандемии, когда многие родители вынужденно столкнулись с необходимостью заниматься детьми дома, показал обратное. Массово люди не готовы, не хотят и не могут взять на себя эту ответственность. Более того, если говорить о противодействии пропаганде, почему мы предполагаем, что родители лучше подготовлены к этому, чем педагоги?

Всё это особенно критично в региональном разрезе. В Москве и Новосибирске условия для семейного обучения одни, а в отдалённых бедных регионах — совершенно другие. В таких местах ресурсы на семейное образование просто отсутствуют. Как в этих условиях оно может стать реальной альтернативой? Это, пожалуй, один из самых важных вопросов, который необходимо обсуждать.

Безусловно, низкий уровень финансового положения — это один из факторов, который влияет на решения родителей. В современной России общее обнищание населения, по моему мнению, можно рассматривать как осознанный политический шаг, используемый для манипуляции: например, через обещания достаточных выплат проще привлекать людей к подписанию контрактов.

Что касается семейного образования, многие родители опасаются, что не смогут справиться с дополнительной финансовой нагрузкой, а также не готовы самостоятельно администрировать процесс обучения. Однако, как мне кажется, этот страх во многом преувеличен. Затраты на семейное образование вполне сопоставимы с расходами, которые несут семьи в традиционной системе: например, поборы на нужды школы или расходы на репетиторов при подготовке к экзаменам. Поэтому я считаю, что финансовые барьеры, часто упоминаемые в этом контексте, скорее миф, чем реальная проблема.

Если говорить о барьерах, то, по моему мнению, нет ничего невозможного для человека с интеллектом. Я размышлял, в чём могут быть препятствия для семейного образования, но так и не смог найти никаких серьёзных барьеров.

Например, если взять вопрос с деньгами, то в России муниципальные школы на самом деле только условно бесплатные. Чтобы попасть в хорошие муниципальные школы, нужно заплатить такие суммы, которые могут вполне сравниться с тем, сколько стоит год семейного образования. К тому же, потом возникают дополнительные расходы: школьная форма, тетрадки, шторы, кулеры — и это далеко не весь список. В итоге, если посчитать, то учёба в хорошей муниципальной школе может обойтись в 10 тысяч рублей в месяц в регионах, а в Москве — 15 тысяч. В год это уже может составить полмиллиона рублей, включая вступительные взносы. В хороших школах в год это будет стоить полмиллиона рублей, включая вступительный взнос.

Поэтому, когда говорят, что семейное образование кому-то недоступно, мне это кажется смешным. Если у человека нет серьёзных финансовых ресурсов, всегда можно найти бесплатные учебники и онлайн-курсы, а аттестацию можно пройти за небольшие деньги. Мы все знаем такие школы. Нет проблем найти информацию о семейном обучении, ведь интернет ещё не заблокирован, и семейное образование пока не признано экстремистской организацией.

Главное, на мой взгляд, — это отношение родителей. Если они хотят оградить ребёнка от пропаганды, то есть гораздо более простые и очевидные способы. В конце концов, вы воспитывали его до 7 лет — и что с ним происходило в это время? Если ребёнок после первого разговора о важном заявляет, что убивать — это хорошо, то мне кажется, проблема не в школе, а в воспитании. Если родитель не может предотвратить такое, то никакое семейное образование тут не поможет.

Стоит сказать, что в семейном образовании может встречаться проблема социальных ожиданий, особенно в небольших населённых пунктах. В таких местах, если ребёнок или родители делают что-то по-другому, чем принято в обществе, на них оказывают давление. Это создаёт дополнительные риски, особенно в регионах, где невозможно спрятаться среди большого числа людей, как в мегаполисах. Проблема семейного образования в России, на мой взгляд, заключается не только в низкой компетенции родителей, но и в отсутствии широкой общественной дискуссии о различных моделях образовательного успеха.

Концепция успеха в образовании очень варьируется в разных регионах, и часто это сводится к примитивным критериям вроде размера заработной платы, что не отражает всей полноты того, что может быть признано успешным образованием. В России на данный момент нет противостояния между государственным и частным сектором, потому что ни государство, ни общество не предлагают чётких мотиваторов для изменений в системе образования. В результате, семейное образование воспринимается как обходной путь, как способ «обмануть» систему.

Тем не менее, нельзя возлагать все надежды на образовательные системы. Важно, чтобы образование развивало навыки анализа информации, но в нашей системе этому не учат. Возможно, именно в семейных школах, с помощью новых технологий, таких как искусственный интеллект или чат-боты, можно научить следующее поколение анализировать информацию и искать знания. Однако это не решит всех проблем, потому что система образования просто отвечает на текущий контекст, не пытаясь его изменить. Семейное образование, по моему мнению, не является панацеей, а в некоторых случаях даже может привести к большему изолированию от реальности, чем обучение в муниципальной школе.

Образование в таком формате требует значительных финансовых затрат, включая оплату дополнительных занятий или репетиторов. При этом для многих родителей, особенно для женщин, которые часто берут на себя ответственность за обучение детей, это означает потерю дохода, потому что они вынуждены оставить свою работу. Это тоже стоит учитывать как ресурс — женщина, оставаясь дома, не только теряет заработок, но и может столкнуться с трудностью самореализации, ведь её роль ограничивается только заботой о детях.

Я считаю, что главная проблема семейного образования — это низкая осведомлённость. У нас нет общего информационного поля. Родители приходят с одними и теми же вопросами, на которые уже тысячу раз даны ответы: проведены семинары, написаны книги, сделаны видеоматериалы. Но, несмотря на это, ничего не меняется. Люди продолжают не знать базовых вещей.

Можно сравнить систему с США. Там семейное образование сильно развито благодаря мощной информационной поддержке: есть союзы, центры, распределённые по штатам, юристы. У нас же собрать эту мозаику никак не получается.

Важен вопрос знаний. Простой подход «взял, нашёл, сделал» не работает, как бы не казалось, что всё просто. Например, педагоги, с которыми я общаюсь, часто собирают массу материалов и ресурсов для обучения, чтобы помочь детям с разными трудностями. А родитель, который решает сам заниматься образованием, должен сначала понять, какие проблемы у его ребёнка, а затем найти нужные ресурсы для их решения. Это очень трудоёмкая работа, которая требует не только времени, но и профессиональных знаний. И если это обесценивать, говоря, что всё легко и доступно, то можно вызвать у родителей дополнительный страх и неуверенность.

Чтобы преодолеть эти барьеры, нужно признать, что переход на семейное образование — это не просто вопрос приоритетов, но и серьёзная ответственность, требующая ресурсов и знаний. Важно предоставить родителям инструменты для работы с их запросами, а также поддерживать их в этом процессе, чтобы они могли уверенно двигаться вперёд.

Семейное образование отражает противостояние общества и государства. В странах с развитой демократической системой, например в США, оно стало способом минимизировать государственное влияние на воспитание детей. Но и там свои проблемы: родители переводят детей на семейное обучение, чтобы защитить их от определённой пропаганды, которая им не нравится. Это касается и религиозных общин, например амишей, где хоумскулинг полностью встроен в их уклад жизни.

Однако важно понимать, что уход на семейное образование ради избегания пропаганды — это иллюзия. Школа может менять форму, но идеология остаётся. Вы просто выбираете, какую пропаганду предпочитаете: консервативную или либеральную. Семейное образование не является универсальным решением. Главная его цель — не защита от пропаганды, а создание индивидуальной образовательной траектории, которая соответствует ценностям семьи.

Картина не настолько страшна, как иногда кажется. В школах существует значительное сопротивление как со стороны учителей, так и родителей, которые не хотят слепо следовать новым инициативам сверху. Учителя, особенно в крупных городах, во многом придерживаются более либеральных подходов, чем может показаться.

Образование в России по-прежнему опирается на закон 1992 года, который считается одним из самых демократичных в мире. Семейное образование у нас гораздо свободнее, чем во многих странах Европы. На практике, несмотря на декларируемые цели, в школах внедряются элементы критического мышления, индивидуализации и работы с тьюторами. Никто не хочет вернуться к модели Советского Союза, которая была неэффективной.

Всем ясно, что без качественного образования не будет науки, а значит, страна отстанет от мира. Несмотря на медленность изменений, я верю, что Россия сохраняет потенциал для демократического образования, пусть это и не называется так официально.

Семейное образование становится ответом на те вызовы, которые стоят перед родителями в последние годы. С весны 2022 года мы в проекте «Не норма» следим за происходящим в образовательной среде. То, что происходит в школах, — это кошмар. Государственная система буквально вовлекает детей в идеологическую машину. В 2024 году бороться с этой системой родителям становится практически невозможно.

Поэтому семейное образование я рассматриваю как спасение. Спасение не только для детей, но и для адекватных учителей, которые не могут мириться с нынешней системой и ищут возможности преподавать иначе — через частные школы или независимые образовательные проекты.

Семейное образование позволяет избежать того, что можно назвать рекрутингом новых солдат. Это принципиальное отличие от идеологии советского времени, где были, например, те же игры «Зарница». Сегодня речь идёт не просто о воспитании, а о прямом вовлечении детей в милитаризированную структуру, что совершенно неприемлемо.

В нынешних реалиях семейное образование — это правильное решение для тех родителей, которые хотят защитить своих детей и дать им возможность развиваться вне токсичной образовательной среды.

Я поддерживаю стремление реформировать систему образования, думать о будущем и искать пути для его улучшения. Но мне кажется циничным утверждение, что с текущим поколением уже ничего нельзя сделать, а вот со следующим поколением будем работать и учить их критическому мышлению. Сейчас в школах детей учат, что смерть на войне — это хорошо, показывают, как правильно собирать автомат и как из него стрелять. Мы видим, как к детям приходят взрослые люди в военной форме с нашивками, и это должно нас всех беспокоить.

Я считаю, что сейчас нам нужно срочно заниматься проблемой альтернативного образования. Это единственный способ избежать токсичной, индоктринирующей пропаганды, которую мы наблюдаем в школьной системе. Независимо от того, какова степень качества образования, оно всегда будет зависеть от тех идеологических установок, которые спускает государство в школы. С этим мы сталкиваемся уже почти три года, а на самом деле эта проблема началась намного раньше, с 2019 года. Поколение школьников уже прошло через это, и половину своего времени они проводят в военизированной, пропагандистской среде.

Нужно срочно внедрять альтернативное образование, помогать родителям организовывать такие группы и поддерживать их усилия. Время для размышлений о том, как должно выглядеть образование через 20 лет, конечно, наступит, но сейчас нам необходимо действовать, чтобы сохранить целостность и безопасность этого поколения.

Противодействие пропаганде может начинаться прямо в школьном классе, где учитель взаимодействует с детьми один на один. Важно не уходить от проблемы, передавая её кому-то ещё, а понимать, как поддержать тех учителей и детей, которые стремятся действовать по-другому. Это включает поддержку инициатив самоорганизации — например, создание независимых профсоюзов и координацию родителей через чаты и офлайн-организации. Такие инициативы пока недостаточно развиты, но их необходимо укреплять.

Второй момент касается взаимодействия с государством. Противостояние государству может звучать как сильный идеологический лозунг, но на практике даже педагоги-инноваторы 80-х годов искали союзников среди представителей власти, которые служили им своеобразным «прикрытием». Государственные структуры неоднородны, и важно уметь вести диалог с их представителями, а также с бизнесом и другими заинтересованными сторонами. Это ключ к развитию альтернативного образования.

Наконец, сопротивление — это не абстрактное действие, а процесс, происходящий здесь и сейчас, в каждой школе. Как говорил Макиавелли, это сочетание «льва и лисицы»: нападение и манёвр, что включает взаимодействие с официальной властью. Для этого требуются ресурсы — финансовые, информационные и другие. Очевидным партнёром в развитии альтернативного образования может стать бизнес, для которого это выгодно.

Важно определить, кому из крупных игроков образовательного рынка это может быть интересно, и прийти к ним с конкретными просчитанными предложениями. Примеры таких компаний — Skyeng и Фоксфорд, которые уже активно развивают образовательные центры в России.

Важно, чтобы родители чётко понимали цели, для которых они выбирают эту форму обучения. От понимания зависит модель обучения, а она уже определяет затраты. По закону семейное образование бесплатно, и дополнительные расходы связаны исключительно с выбором подходящего сценария.

Многие родители ошибочно считают, что семейное образование — это просто школа без учителей и одноклассников. На самом деле существует множество моделей: платные онлайн-школы, самостоятельный выбор курсов, создание мини-групп для совместного найма репетиторов, использование бесплатных онлайн-ресурсов или формирование образовательных сообществ. Эти сообщества могут расти и превращаться в кружки, а иногда даже в полноценные семейные школы.

В крупных городах родителям проще найти единомышленников и организовать обучение, тогда как в маленьких населённых пунктах это сложнее. В небольших деревнях или посёлках, где все друг друга знают, переход ребёнка на семейное образование может восприниматься неоднозначно. Однако эти барьеры можно преодолеть, если родители будут информированы о существующих сценариях и вариантах.

Нужно учитывать, кого мы защищаем: старшеклассников, учеников средней школы или начальную школу. Начальная школа — это самая уязвимая категория, дети до 5 класса. Это дети, которые только начинают осваивать критическое мышление и рефлексию. Для них учитель — это огромный авторитет. И если в школе им рассказывают одну историю, а дома родители говорят совершенно другое, это вызывает серьёзный внутренний конфликт у ребёнка. Он может не понимать, кому верить, и это может повлиять на его восприятие реальности.

Если вы видите, что на вашего ребёнка в начальной школе влияет пропаганда, например, в виде писем для Донбасса или слёзных рассказов учителей о том, что где-то такой же малыш как ты остался без новогодней ёлки с мандаринами, то я бы рекомендовала подумать о семейном обучении. Это огромные усилия, но вопрос в приоритетах: что важнее для вашей семьи?

Для старших школьников, возможно, семейное обучение будет сложнее и менее предпочтительно. Но тут также есть варианты, такие как пропуск определённых уроков. Например, можно написать заявление и позволить ребёнку изучать предметы, такие как история, самостоятельно, приходя только на контрольные и аттестации. Это, конечно, не решение всех проблем, но это шаг в нужном направлении.